"Россию учили ксенофобии, учили ненавидеть, и она этому научилась",

"Россию учили ксенофобии, учили ненавидеть, и она этому научилась", - российский журналист
Орхан Джемаль - российский журналист и один из создателей "Мусульманского союза журналистов России". Украинскому читателю известен по нашумевшему видео, когда он в эфире российского канала НТВ весьма эмоционально защищал крымских татар в Крыму. "Я вам напомню, где взялись русскоговорящие крымчане. Крымских татар выселили в 1944 году, а в их дома поселили выслужившихся энкавэдэшников", - кричал Орхан.


0:00

В России и за ее границами его скорее знают как защитника мусульман.
Недавно Орхан приезжал ненадолго в Украину. "Цензор.НЕТ" воспользовался этим, чтоб порасспрашивать о том, сдался ли Кавказ Путину, о преследованиях в Крыму и будущем России.
"МУСУЛЬМАНСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ РОССИИ ВЫКИДЫВАЮТ НА ОБОЧИНУ ОБЩЕСТВА"
- Как по-вашему, сильнее репрессии в Крыму или на Кавказе?
- Что значит "сильнее"? Если мы оцениваем по объему, конечно, кавказские репрессии несопоставимы. За три года разгула чекизма в Крыму они перебили людей меньше, чем на Кавказе убивают за месяц сейчас. Я уже не говорю о нулевых годах. В этом смысле, конечно, сильнее репрессии. Но дело в том, что на Кавказе эта ситуация постепенно развивалась, общество как-то приспосабливалось. Иногда даже представители власти поддерживали компромиссные формы. Были такие люди в северокавказских республиках, которые не хотели лить кровь. Может быть, они не очень любили своих оппонентов, но были все-таки склонны к договору. Например, Магомедсалам Магомедов, глава республики Дагестан - наиболее яркий представитель такого типа политиков. А на крымских татар репрессии обрушились неожиданно. Если по числу, статистически смотреть, то на Кавказе количество больше, если говорить о шоке пережитом, то в Крыму было острее.
- Скажите, Кавказ, уже сдался? Смирился?
- Нет, конечно. Давайте говорить о фактах. Сколько ментов убивают на Кавказе в рамках сопротивления? А сколько их убивают в Крыму?
- В Крыму не убивали, да.
- Я бы не стал говорить, что Кавказ смирился. Просто там война, которая идет с 95-го года, больше 20 лет.
- А почему, кстати, в Крыму нет такого сопротивления, как на Кавказе?
- Это сложный вопрос. Ситуация на Кавказе эволюционировала. Параллельно эволюционировала ситуация и в большой России. Я напоминаю, что тот первый период кавказской войны, т.н. первой чеченской, ее вообще чеченцы выиграли. Они победили огромную страну с ядерным оружием, которая подписала с ними Хасавюртовский договор (Соглашения, подписанные 31 августа 1996 года между РФ и самопровозглашенной Ичкерией, которые предполагали вывод из Чечни российских войск и отсрочка решения вопроса о статусе республики до 2001 года, - ред.). Да, это, может быть, половинчатая была победа, но это была победа. Почему это удалось? Потому что власть на тот момент в России была слабой, она была непопулярной. Огромное количество обычных русских людей ненавидело Ельцина (Борис Ельцин, президент РФ с 1991 по 1999, - ред.) и сочувствовало Дудаеву (Джохар Дудаев, президент самопровозглашенной Ичкерии с 1991 по 1996, - ред.). Более того, представитель “квасного патриотизма” генерал Козицын, которого вы прекрасно знаете по Луганску, тогда подписывал с Джохаром Дудаевым договор о вечном мире чеченцев и казаков. Т.е. была совершенно другая ситуация. Она развивалась, менялась. Более того, на определенном этапе сами спецслужбы стимулировали протест, использовали партизанские группировки. Например, в Дагестане есть очень многие доказательства, что убийства милиционеров партизанам заказывали и даже проплачивали коллеги этих милиционеров, которые решали свои кадровые вопросы. Ничего нового в этом нет. Все то же самое было в Российской империи, когда третье охранной отделение манипулировало эсеровским террором.
- Одного не пойму - почему тогда такой высокий процент голосования на Кавказе за Путина?
- При Путине голосование стало бессмысленным. Это стало некоторым ритуалом, который нужно соблюдать. И все. Смысла политического в нем нет. Все это происходило под мантру, что сильно фальсифицировать выборы нельзя. А я никогда не понимал, почему. Выходит глава избиркома и объявляет цифру - это и есть официальная правда. Никакой другой правды нет. Понятно, что в некоторых местах на улицы могут выйти люди, но не на Кавказе. На Кавказе таких людей просто снесут из крупнокалиберных пулеметов.
- Т.е. вы утверждаете, что на Кавказе результаты голосования сфальсифицированы?
- Они не сфальсифицированы. Человек абсолютно честно ставит галочку туда, куда нужно. Просто он знает, что ему в затылок смотрит Калашников. Это силовая система. Все основано на насилии.
- Не понимаю. Человек же заходит один в кабинку для голосования.
-Да. А потом главу района или главу села, который неплохой мужик, который где-то отмазывал, чем-то помогал, который дальний родственник и вообще-то свой, вот этого главу села возьмут и превратят его почки в ливер отбивной. И скажите, пожалуйста, вы готовы жертвовать непосторонним человеком ради галочки, которая в принципе ничего не изменит?...
Россию учили ксенофобии, учили ненавидеть, и она этому научилась, - российский журналист Орхан Джемаль 01
Телеканал "Дождь"
- Довольно часто я слышу размышления о том, что преемником Путина, например, может стать глава Чечни Рамзан Кадыров. Вы вообще верите в то, что преемником Путина может в принципе стать мусульманин?
- Нет, конечно, я не верю, что Кадыров может стать преемником Путина. Ведь Путин – это главный стержень Кадырова, это основная его поддержка. Не будет Путина, у Кадырова начнутся большие проблемы. И я не верю, что преемником Путина может стать какой-то мусульманин, например, татарин. Просто не верю.
- Коль коснулись татар, помню новость из Татарстана об отмене обязательного изучения татарского языка в школах, об усилении русского языка. Это может, по вашему мнению, породить какие-то сепаратистские настроения в регионе?
- Честно говоря, думаю, что нет. Я не татарин, но мне за татар очень обидно. И я полагаю, что это все-таки будет проглочено. Понимаете, в чем штука-то? Русские много лет учили татарский язык в школах, но не выучивали его, чтобы общаться на нем, знать. Но по крайней мере, русская продавщица могла понять, о чем ее попросил на татарском покупатель. В этих объемах многие знали татарский язык. Татарский язык - проблемный в Татарстане, потому что язык жив, пока на нем создаются какой-то интеллектуальный продукт, пока на этом языке общаются. Есть второй вариант. Допустим, если у общества есть лифты социальные, то язык нижнего пласта по мере возрастания этих людей будет проникать вверх-вверх-вверх. И если складывается национальная элита, то логично в рамках этой элиты знать этот язык. Татары были подвергнуты жесткой ассимиляции. И сейчас хорошо владеют татарским языком рафинированные интеллигенты, которые освоили его из принципа, из такого протестного национализма. Если бы не этот момент, язык бы продолжал звучать. Но проблема заключается в следующем. Когда Ельцин в начале 90-х годов говорил: берите суверенитета сколько хотите, это можно перевести очень простым способом: “Ребята, у нас в прошлом были всякие вещи. Мы взяли Казань, мы взяли Астрахань, мы очень жестко вас прессанули, но мы то все оставляем в прошлом. Сейчас мы вместе не оттого, что мы вас завоевали, а потому что нам это удобно по культурным, экономическим, социальным и прочим резонам. Мы договариваемся с вами о том, как будем жить вместе". Прошло энное количество лет и Владимир Владимирович Путин, выбросив татарский язык, как обязательный для изучения, сказал прямо обратную вещь: “Ребята, вы с нами, потому что мы вас завоевали, мы - империя, а вы – колонизированный народ. И плясать вы будете под нашу дудку так, как мы захотим”.
- К вопросу о мусульманском населении РФ. Его все больше. По вашему мнению, Россия может стать в будущем мусульманским государством?
- Если мы будем мерять на 300 лет, может быть, и может. Если на 30 – скорее всего, нет. Проблема же не в процентном соотношении. Проблема в том, что мусульманское население России маргинализируется.
- Почему?
- Его выкидывают на обочину общества. Тут есть некое передергивание. Под словами "мусульманское население" в России подразумевают определенную литургическую практику, которую в значительной части могут терпеть. А когда это не ограничивается ритуально-литургической сферой, когда возникают социально-политические установки, когда возникает то, что в Европе превращалось в христианско-демократические партии (они не мусульманские, но это религиозная партия), то это уже называется не мусульманский, а исламистский. И, конечно, это третируется и маргинализируется. В свое время Арафат (Ясир Арафат - лидер “Движения за национальное освобождение Палестины”, - ред.) говорил: "Главное оружие палестинцев – это матка палестинской женщины". Если по части кто кого перерожает, да, мусульмане могут изменить этот баланс в свою пользу. Но мы ведь говорим не о том, что придут люди, проведут статистические замеры, и скажут: “Теперь в России уже 51% позиционирует себя как мусульмане”. Мы же говорим о политическом обществе. И в этом плане ислам как что-то больше, нежели намаз и поездка в хадж, выбрасывается на обочину. Я думаю, что эта ситуация может измениться в достаточно обозримом будущем, но это связано с серьезными политическими изменениями, возможно, катаклизмами.
- Какая сейчас доля мусульманского населения в России?
-Если мы говорим об этнических мусульманах, людях, которые говорят "я мусульманин, потому что мой дедушка мусульманин", их порядка 20%. А если мы говорим о проценте людей, которые являются чем-то большим, чем этнические мусульмане, то это это сейчас 3-5%. Я думаю, что 15 лет назад это было не более процента. Несмотря на то, что есть репрессии, есть давление, группа выросла раз в пять за это время.
- Вы верите в возможность успешного восстания в какой-нибудь кавказской республике, что для этого должно произойти?
- Вы видели успешное восстание в Чечне в 1995-96 годах. Просто сама атмосфера в России, возможности власти тогда были другие. Но власть в России только кажется такой уж незыблемой. Я приведу вам пример, как все быстро меняется. В конце нулевых в России группа юношей с Дальнего востока, которые впоследствии вошли в историю как “приморские партизаны”, начали убивать ментов. Потому что эти менты были беспредельщиками. Они ответили беспределом на беспредел. И как реагировало общество? Как реагировал в том числе и националистический его сегмент, потому что ребята долгое время позировали как националисты, даже потом как исламизированные националисты? Интересно, что общество говорило: дыма без огня не бывает, мусора, которых они валили, – сволочи, но так тоже нельзя, это не те, с кем можно солидаризироваться, часть из них нужно стрелять как собак, остальных посадить, а дальше уже разбираться с ментами. Это была реакция абсолютно подавляющего большинства общества. И что мы видим сейчас? в 2017 году Мальцев (Вячеслав Мальцев, - российский оппозиционер, эмигрант, - ред.) объявил совершенно по-идиотски на 5 ноября революцию, и что же? Оказалось, огромное (по сравнению с той историей) количество людей готово поддержать это. У революционеров оказывается очень много сочувствующих, а меньше 10 лет прошло. Т.е. идея сопротивления насильственного все более и более становится популярной. А идея “Пусть будет все, что угодно, лишь бы не было войны”, пусть и медленно, но становится все больше и больше фальшивой. Это становится просто формулой, которой ты заявляешь, что лояльный человек, и в случае чего тебя можно назначить на следующую должность.