ЗНАЕШЬ ЛИ ТЫ... ЗНАЕШЬ ЛИ ТЫ...
Противодействие христианству в Новгороде ослабевало по мере того, как новгородская община завоевывала независимость от Киева. Интересные данные может дать динамика строительства церквей в волховской столице. Как показывают изыскания исследователей, в Новгороде было построено в X веке только 2 церкви, в XI — 5, а в XII — 75 церквей. Резкое увеличение количества церквей, построенных в Новгороде на протяжении XII века, вряд ли может быть случайным. Именно в XII, а точнее, в 30-х годах этого столетия Новгород приобретает полную независимость от киевских князей. Со времени падения власти Киева христианизация Новгородской земли теряет политическую остроту, что содействовало ее оживлению, а это, в свою очередь, нашло отражение в значительном расширении церковного строительства. Характерно и то, что исторические воспоминания о крещении Новгородской земли сами новгородцы порой связывали с концом XI — началом XII века. Новгородский архиепископ Илья, поучая в 1166 году попов своей епархии, говорил, что «наша земля недавна хрещена». Илья и его современники слышали о «первых попах», а некоторые и видели их грубые, нехристианские нравы, прививаемые прихожанам. Нет сомнения, что архиепископ Илья разумел поколение новгородского духовенства конца XI — начала XII века, которое с великим трудом продиралось сквозь дебри язычества, устраивая островки христианства в Новгородском крае. Затяжное распространение христианства в новгородском обществе объясняется политическими причинами. Новгородцы стали перед дилеммой, либо повиноваться Киеву и успешно торговать с Европой, либо противостоять Киеву, оставаться язычниками, но тогда забыть и о связях с Европой, естественно победил путь экономически выгодный, но как бы в отместку Европе, не желающей торговать с язычниками, Новгород отверг католичество, к тому же влияние Киева после смерти Ярослава Владимировича стало резко падать.
Как было сказано выше, реформы Владимира затрагивали, прежде всего, интересы волховства. В этих условиях языческое волховство прибегло к двум принципиально разным тактическим приемам: во-первых, «уходу в подполье», когда на окраинах и в других местах, где это было возможно, продолжалось почитание старых богов, совершение магических обрядов и т.п.; во-вторых, открытому (даже вооруженному) сопротивлению всей системе реформ Владимира. При этом никто не задумался о третьем варианте: сколько жрецов и волхвов перешло в христианство (одни власти возжелали, захотели стать «ловцами человеков», другие – по убеждению (по каким-то причинам стали чающими), третьи – узнать лучше противника, и последние – осознавшие, необходимость новой религии!)?!!!
Реакция Владимира на первые две тактики была различной. На «подпольных» языческих волхвов почти не обращали внимания, им не мешали, ведь они не представляли опасности для главного – для феодальной реформы. В этом один из корней так называемого двоеверия. Владимир считал, что в результате деятельности христианского духовенства эти элементы язычества постепенно отомрут. При столь масштабных реформах неразумно требовать, чтобы сразу все изменилось (Ведь и Петр не требовал, чтобы крепостных крестьян одели в голландские костюмы).
Иной была реакция на сопротивление системе феодальных реформ. Здесь Владимир проявлял твердость, безжалостность и при необходимости применял военную силу. Однако для нас важно, что «огнем и мечом» не просто вводилась новая религия, а создавалось централизованное феодальное государство (И здесь уместна аналогия с Петром. Он тоже был тверд и безжалостен, когда мешали его реформам. Достаточно вспомнить, что он не пощадил собственного сына – царевича Алексея!).
В 1032 и 1076 годах во Владимиро-Суздальской Руси вспыхивали массовые народные восстаниям против насаждения чужеродной религии со стороны правящей верхушки («старой чади»). Если в начале XI века Ярослав Мудрый осторожно обращался и с языческим населением области и волховством, то в 1032 году он беспощадно расправился с предводителями восставших.
В 1071 году, согласно «Повести временных лет», в Новгороде появился волхв и принялся хулить христианскую веру и обещать совершение чудес.
И была смута в городе, и все поверили ему и хотели погубить епископа. Епископ же взял крест в руки и надел облачение и сказал: «Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть по кресту идет». И разделились люди надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли к волхву. И началась смута великая между ними. Глеб же взял топор под плащ, подошел к волхву <...> вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись.
«Так погиб он телом, а душою предался дьяволу» — закончил повествование монах-лепотисец.
Е. Ф. Грекулов, в книге «Православная инквизиция в России», изданной Академией наук СССР в 1964 году, опираясь на летописи, сообщает, что Владимирский епископ Федор, живший в XII веке, уронил свой сан ненасытной жадностью, соединенной со зверской жестокостью. Множество людей пострадали от него. Обвинив своих противников в еретичестве, он через свой суд приговорил их к смертной казни, добился конфискации их имущества, а многих заключил в тюрьмы. Он лишал своих противников сел, оружия и коней, одних обращал в рабство, других заключал в тюрьмы где мучил немилостиво: рубил им головы, выжигал глаза, резал языки, распинал на стенах («головы порезывая и бороды», выжигая глаза и «язык урезая», «распиная на стене»).
Неоязычники любят приводить этот пример в пользу насильственного крещения Руси, однако Федор казнил в первую очередь христиан, а не язычников. Неоязычники умалчивают, что, будучи крупным феодалом, епископ Федор отказывался признавать власть киевского митрополита и в борьбе с ним Федор потерпел поражение. Федор кончил тем, чем должен был кончить: его свергли с епископского стола и под конвоем доставили на суд к митрополиту Константину в Киев. Митрополичий суд в свою очередь обвинил Федора в еретичестве и подверг жестокому наказанию. Опального епископа отвезли на «Песий остров» и там по повелению митрополита ему, «яко злодею и еретику», вырезали язык, отсекли правую руку и «вынули очи», то есть ослепили. «И погыбе память его с шюмом», назидательно и с нескрываемым удовольствием резюмирует летописец. Федор таким образом был наказан не язычниками, а самой церковной властью, следовательно преступления его были не по отношению к язычникам, а по отношению к христианам.
По Архангельскому изводу Оленинской редакции Церковного Устава князя Владимира (составлен в конце X — начале XI веков), «зелье» (то есть врачевание травами) было преступлением, находившимся в юрисдикции церковного суда. Врачевание рассматривалось как одна из форм чародейства; чародеев, по данному Уставу, полагалось сжигать, однако о применении такой меры до XV века известно мало. Первый засвидетельствованный случай относится к 1204 году (сожжение «лихих баб»).
С враждебностью христианство отнеслось к сложившемуся народному творчеству язычников. Нестор Летописец называет трубы и гусли «дьявольскими лестьми». Описывая нравы некоторых славянских племен, Нестор отмечает, что они «схожахуся на игрище, на плясанье и бесовская игрища». Проповедник и писатель XII века святой Кирилл Туровский называл музыкальные инструменты «сопелями сотонинскими». Аналогичными эпитетами называют «игрища» и другие литературные памятники.
Враждебно духовенство относилось и к скоморохам. В своих выступлениях скоморохи иногда выражали недовольство народа существующими порядками, обличая при этом священников. Священники отвечали скоморохам постоянными нападками и преследованиями. В «Домострое» — сборнике XVI века, состоявшем из правил преимущественно семейно-бытового поведения, перечисляются «всякие богомерзкие дела». К «богомерзким делам» отнесены: «песни бесовские, плясание, скакание, гудение, трубы, бубны, сопели…» В главе «О неправедном житии» осуждаются те, кто «всякое дьяволе дьявольское угодие творит», и предсказывается, что они «все вкупе будут во аде, а зде прокляты».
Ортодоксальная церковь под угрозой отлучения от церкви запрещала игру в шахматы, что было официально закреплено в кормчей книге 1262 года и подтверждено в 1551 году Стоглавым собором. Стоглавый собор предписывал церкви отвращать людей от шахмат. Преп. Варсонофий Оптинский говорил о появившемся в России футболе следующее: «Не играйте в эту игру и не ходите смотреть на неё, потому что эта игра введена диаволом и последствия её будут очень плохие». «Домострой» упоминает игру в шахматы как «бесовский» и «поганьский» обычай.
В 1227 году в Новгороде связывают и бросают в огонь четырёх волхвов. Летопись не оставляет сомнений, что палачами были христиане, так как арестовавшие волхвов новгородцы первым делом доставили их на двор архиепископа.
Приблизительно в тоже время в ереси и чтении запретных книг был обвинён монах Авраамий, которого духовенство потребовало казнить. Было предложено «пригвоздить к стене и поджечь» и утопить. В житии Авраамия указывается на тех, кто требовал его казни: «попы, игумены, и священники, если бы могли, съели бы его живьём», «бесчинно попы, а также игумены ревели на него, как волы; князья и бояре не нашли за ним никакой вины, проверивши все и убедившись, что нет никакой неправды, но все лгут на него.
Авраамий был оправдан и канонизирован за своё подвижничество в 1549 году.
Согласно «Кормчей книги» (сборнике церковных и светских законов, 1284 год):
Если кто будет еретическое писание у себя держать, и волхованию его веровать, со всеми еретиками да будет проклят, а книги те на голове его сжечь.
В летописи 1438 года упоминаются «Святые правила святых апостолов» (имеется в виду 63-е правило Третьего Константинопольского собора, которое указывает сжигать «повести о мучениках, врагами истины лживо составленные»), согласно которым «огнём зжещи или живого в землю засыпати» за ересь (другой вариант: «Святые правила божественного закона святых апостолов повелевают такового церкви развратника огнем сжечь или живого в землю загрести»).
В завершении в качестве вывода можно привести слова Иванова В.Д. автора знаменитой трилогии о начале Руси.
«Христианство и Русь. В VI веке христианство, подавляя остатки древних религий, в Европе главенствовало. Надо помнить, что, то была религиозная эпоха, людей неверующих, атеистов не было. Источники не дают и подобия ответа на вопрос, почему славяне, веками общавшиеся с Византией, оставались вне христианства? Работа автора над «Русью изначальной» убедила его, что как раз эта близость и была препятствием. Русь могли и должны были отталкивать фанатизм вероисповедных споров, жестокости преследования инаковерующих; могли и должны были казаться бессмыслицей догматические, словесные тонкости, из-за которых совершались отвратительные насилия; расхождение между словами и делами могло вызвать и вызывало отвращение. Позднее Русь, доказав свое государственное и военное преимущество, взяла христианство не из грозных рук империи, но из рук просящих, убеждающих. И освоила свое христианство самобытно.
Тема обширнейшая. Ограничусь указанием на сохранявшуюся в России веротерпимость, на отсутствие демонизма со связанной с ним больной и зловещей эротикой, на отсутствие борьбы сект. Раскол старообрядчества, возникший в XVII веке и для нас мучительный, есть поистине ничтожнейшая мелочь перед западноевропейскими религиозными войнами, муками Реформации. Все жертвы религиозных преследований за все тысячелетие русского православия - едва половина парижской Варфоломеевской ночи, одни сутки альбигойской войны, или один месяц драгоннад Людовика XIV. А все русские костры за тысячу лет – это три-четыре аутодафе Мадрида...».
Будь Крещение на Руси насильственным (огнем
Как было сказано выше, реформы Владимира затрагивали, прежде всего, интересы волховства. В этих условиях языческое волховство прибегло к двум принципиально разным тактическим приемам: во-первых, «уходу в подполье», когда на окраинах и в других местах, где это было возможно, продолжалось почитание старых богов, совершение магических обрядов и т.п.; во-вторых, открытому (даже вооруженному) сопротивлению всей системе реформ Владимира. При этом никто не задумался о третьем варианте: сколько жрецов и волхвов перешло в христианство (одни власти возжелали, захотели стать «ловцами человеков», другие – по убеждению (по каким-то причинам стали чающими), третьи – узнать лучше противника, и последние – осознавшие, необходимость новой религии!)?!!!
Реакция Владимира на первые две тактики была различной. На «подпольных» языческих волхвов почти не обращали внимания, им не мешали, ведь они не представляли опасности для главного – для феодальной реформы. В этом один из корней так называемого двоеверия. Владимир считал, что в результате деятельности христианского духовенства эти элементы язычества постепенно отомрут. При столь масштабных реформах неразумно требовать, чтобы сразу все изменилось (Ведь и Петр не требовал, чтобы крепостных крестьян одели в голландские костюмы).
Иной была реакция на сопротивление системе феодальных реформ. Здесь Владимир проявлял твердость, безжалостность и при необходимости применял военную силу. Однако для нас важно, что «огнем и мечом» не просто вводилась новая религия, а создавалось централизованное феодальное государство (И здесь уместна аналогия с Петром. Он тоже был тверд и безжалостен, когда мешали его реформам. Достаточно вспомнить, что он не пощадил собственного сына – царевича Алексея!).
В 1032 и 1076 годах во Владимиро-Суздальской Руси вспыхивали массовые народные восстаниям против насаждения чужеродной религии со стороны правящей верхушки («старой чади»). Если в начале XI века Ярослав Мудрый осторожно обращался и с языческим населением области и волховством, то в 1032 году он беспощадно расправился с предводителями восставших.
В 1071 году, согласно «Повести временных лет», в Новгороде появился волхв и принялся хулить христианскую веру и обещать совершение чудес.
И была смута в городе, и все поверили ему и хотели погубить епископа. Епископ же взял крест в руки и надел облачение и сказал: «Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть по кресту идет». И разделились люди надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли к волхву. И началась смута великая между ними. Глеб же взял топор под плащ, подошел к волхву <...> вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись.
«Так погиб он телом, а душою предался дьяволу» — закончил повествование монах-лепотисец.
Е. Ф. Грекулов, в книге «Православная инквизиция в России», изданной Академией наук СССР в 1964 году, опираясь на летописи, сообщает, что Владимирский епископ Федор, живший в XII веке, уронил свой сан ненасытной жадностью, соединенной со зверской жестокостью. Множество людей пострадали от него. Обвинив своих противников в еретичестве, он через свой суд приговорил их к смертной казни, добился конфискации их имущества, а многих заключил в тюрьмы. Он лишал своих противников сел, оружия и коней, одних обращал в рабство, других заключал в тюрьмы где мучил немилостиво: рубил им головы, выжигал глаза, резал языки, распинал на стенах («головы порезывая и бороды», выжигая глаза и «язык урезая», «распиная на стене»).
Неоязычники любят приводить этот пример в пользу насильственного крещения Руси, однако Федор казнил в первую очередь христиан, а не язычников. Неоязычники умалчивают, что, будучи крупным феодалом, епископ Федор отказывался признавать власть киевского митрополита и в борьбе с ним Федор потерпел поражение. Федор кончил тем, чем должен был кончить: его свергли с епископского стола и под конвоем доставили на суд к митрополиту Константину в Киев. Митрополичий суд в свою очередь обвинил Федора в еретичестве и подверг жестокому наказанию. Опального епископа отвезли на «Песий остров» и там по повелению митрополита ему, «яко злодею и еретику», вырезали язык, отсекли правую руку и «вынули очи», то есть ослепили. «И погыбе память его с шюмом», назидательно и с нескрываемым удовольствием резюмирует летописец. Федор таким образом был наказан не язычниками, а самой церковной властью, следовательно преступления его были не по отношению к язычникам, а по отношению к христианам.
По Архангельскому изводу Оленинской редакции Церковного Устава князя Владимира (составлен в конце X — начале XI веков), «зелье» (то есть врачевание травами) было преступлением, находившимся в юрисдикции церковного суда. Врачевание рассматривалось как одна из форм чародейства; чародеев, по данному Уставу, полагалось сжигать, однако о применении такой меры до XV века известно мало. Первый засвидетельствованный случай относится к 1204 году (сожжение «лихих баб»).
С враждебностью христианство отнеслось к сложившемуся народному творчеству язычников. Нестор Летописец называет трубы и гусли «дьявольскими лестьми». Описывая нравы некоторых славянских племен, Нестор отмечает, что они «схожахуся на игрище, на плясанье и бесовская игрища». Проповедник и писатель XII века святой Кирилл Туровский называл музыкальные инструменты «сопелями сотонинскими». Аналогичными эпитетами называют «игрища» и другие литературные памятники.
Враждебно духовенство относилось и к скоморохам. В своих выступлениях скоморохи иногда выражали недовольство народа существующими порядками, обличая при этом священников. Священники отвечали скоморохам постоянными нападками и преследованиями. В «Домострое» — сборнике XVI века, состоявшем из правил преимущественно семейно-бытового поведения, перечисляются «всякие богомерзкие дела». К «богомерзким делам» отнесены: «песни бесовские, плясание, скакание, гудение, трубы, бубны, сопели…» В главе «О неправедном житии» осуждаются те, кто «всякое дьяволе дьявольское угодие творит», и предсказывается, что они «все вкупе будут во аде, а зде прокляты».
Ортодоксальная церковь под угрозой отлучения от церкви запрещала игру в шахматы, что было официально закреплено в кормчей книге 1262 года и подтверждено в 1551 году Стоглавым собором. Стоглавый собор предписывал церкви отвращать людей от шахмат. Преп. Варсонофий Оптинский говорил о появившемся в России футболе следующее: «Не играйте в эту игру и не ходите смотреть на неё, потому что эта игра введена диаволом и последствия её будут очень плохие». «Домострой» упоминает игру в шахматы как «бесовский» и «поганьский» обычай.
В 1227 году в Новгороде связывают и бросают в огонь четырёх волхвов. Летопись не оставляет сомнений, что палачами были христиане, так как арестовавшие волхвов новгородцы первым делом доставили их на двор архиепископа.
Приблизительно в тоже время в ереси и чтении запретных книг был обвинён монах Авраамий, которого духовенство потребовало казнить. Было предложено «пригвоздить к стене и поджечь» и утопить. В житии Авраамия указывается на тех, кто требовал его казни: «попы, игумены, и священники, если бы могли, съели бы его живьём», «бесчинно попы, а также игумены ревели на него, как волы; князья и бояре не нашли за ним никакой вины, проверивши все и убедившись, что нет никакой неправды, но все лгут на него.
Авраамий был оправдан и канонизирован за своё подвижничество в 1549 году.
Согласно «Кормчей книги» (сборнике церковных и светских законов, 1284 год):
Если кто будет еретическое писание у себя держать, и волхованию его веровать, со всеми еретиками да будет проклят, а книги те на голове его сжечь.
В летописи 1438 года упоминаются «Святые правила святых апостолов» (имеется в виду 63-е правило Третьего Константинопольского собора, которое указывает сжигать «повести о мучениках, врагами истины лживо составленные»), согласно которым «огнём зжещи или живого в землю засыпати» за ересь (другой вариант: «Святые правила божественного закона святых апостолов повелевают такового церкви развратника огнем сжечь или живого в землю загрести»).
В завершении в качестве вывода можно привести слова Иванова В.Д. автора знаменитой трилогии о начале Руси.
«Христианство и Русь. В VI веке христианство, подавляя остатки древних религий, в Европе главенствовало. Надо помнить, что, то была религиозная эпоха, людей неверующих, атеистов не было. Источники не дают и подобия ответа на вопрос, почему славяне, веками общавшиеся с Византией, оставались вне христианства? Работа автора над «Русью изначальной» убедила его, что как раз эта близость и была препятствием. Русь могли и должны были отталкивать фанатизм вероисповедных споров, жестокости преследования инаковерующих; могли и должны были казаться бессмыслицей догматические, словесные тонкости, из-за которых совершались отвратительные насилия; расхождение между словами и делами могло вызвать и вызывало отвращение. Позднее Русь, доказав свое государственное и военное преимущество, взяла христианство не из грозных рук империи, но из рук просящих, убеждающих. И освоила свое христианство самобытно.
Тема обширнейшая. Ограничусь указанием на сохранявшуюся в России веротерпимость, на отсутствие демонизма со связанной с ним больной и зловещей эротикой, на отсутствие борьбы сект. Раскол старообрядчества, возникший в XVII веке и для нас мучительный, есть поистине ничтожнейшая мелочь перед западноевропейскими религиозными войнами, муками Реформации. Все жертвы религиозных преследований за все тысячелетие русского православия - едва половина парижской Варфоломеевской ночи, одни сутки альбигойской войны, или один месяц драгоннад Людовика XIV. А все русские костры за тысячу лет – это три-четыре аутодафе Мадрида...».
Будь Крещение на Руси насильственным (огнем
Навигация (1/2): далее >
0 0 0
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
Легенды Крови
Удивительный мир фантазий, сражений и тайн... Битв